Наконец, они кончили работу, почти вспотев, и оба очень довольны, особенно доктор философии. Он рад был новому случаю послушать настоящий провансальский выговор, он заставлял майора повторять отдельные слова и даже добросовестно повторял их за ним, на свой лад. Теперь он приветливо смотрит на меня, поблескивая очками, точно уделяет и мне частицу своего полного удовлетворения.
Я задаю ему казенный вопрос: доволен ли обращением и уходом? Он дает казенный ответ: „Ничего, все в порядке“. Еще две такие реплики без интереса, и на ближайшей станции мы выходим. Когда мы на перроне и отошли от вагона раненых, майор останавливается, разводит руками, ударяет себя по ляжкам, и спрашивает:
— Но, черт побери!.. Объясните это! Он, который все это носит в голове, он, который… как мог этот человек?.. Поймите: Лувэн, Льеж, библиотеки, церкви, женщины… Объясните мне это!..
Бедный майор выражается неясно — он от волнения потерял дар связной речи. Со своей стороны, не могу я ничего ответить. Пожимаю плечами, и мы усаживаемся обратно в свое купе…
1914
вот немцы (франц.)
непринужденный, естественный (нем.)
"Магали, моя отрада / Слышишь: льются звуки скрипки…" — строки из поэмы Фредерика Мистраля "Мирейо" (перевод с провансальского Иннокентия Анненского).
чудесный туман (прованс.)